Чтo ждeт чeлoвeчeствo в будущeм? Смoжeт ли Рoссия вписaться в нoвую oбстaнoвку или пoйдeт свoим путeм?
Нынeшний вeк — врeмя бoрьбы мeжду стoрoнникaми глoбaлизaции и aнтиглoбaлистaми. Рoссия oт глoбaлизaции выигрывaeт. Мы зaрaбaтывaeм нa тoм, чтo сoврeмeнный мир пoтрeбляeт всe бoльшиe oбъeмы нeфти и гaзa, a знaчит — пoддeрживaeт срaвнитeльнo высoкиe цeны нa энeргoнoситeли.
Oднaкo в пoслeднee врeмя нaшa стрaнa пaрaдoксaльным oбрaзoм всe бoлee aктивнo сдвигaeтся нa aнтиглoбaлистскиe пoзиции. Мы ограничиваем торговые контакты с наиболее развитыми в экономическом отношении странами. Мы теряем многомиллиардные капиталы из-за того, что инвесторы и спекулянты в панике выводят деньги из России.
Наконец, мы все больше стремимся ориентироваться на собственные производственные достижения, называя это импортозамещением и отвергая тот зарубежный технический, производственный и коммерческий опыт, который могли бы позаимствовать.
Соблазн антиглобализма довольно велик, поскольку в массовом сознании глобализация отождествляется с капиталистической эксплуатацией, особенно – с эксплуатацией слаборазвитых стран развитыми. Но на самом деле это вопрос не столько идеологический, сколько экономический. Иными словами, суть не в том, кто кого обманывает в мировом хозяйстве, а в том, как правильно организовать хозяйство, чтобы производить больше товаров и стать богаче.
Происходящее сегодня можно с определенными оговорками сопоставить с коммунистическим выбором, который сделала наша страна сто лет назад. Тогда многим казалось, что можно создать процветающее общество и при капитализме, и при социализме. Основное же различие состоит в том, что в первом случае плодами процветания будут пользоваться немногие, тогда как во втором – подавляющее большинство.
На деле оказалось, что в социалистической системе ослаблены стимулы к труду и отсутствует сама возможность предпринимательства, а потому эффективность производства низкая, товаров на прилавках мало и управляющие экономикой бюрократы совершенно не реагируют на требования моды и технического прогресса.
С глобализацией – похожая история. Конечно, масло в Воронеже и Тамбове без талонов у нас будет даже в том случае, если мы променяем импорт на импортозамещение. Ввозить компьютеры до поры, вроде, не запрещено, а значит, они тоже из нашей жизни никуда не денутся. И джинсы не придется покупать у фарцовщиков тайком от полиции.
Но вот проблемы с общей эффективностью производства при доминировании антиглобалистских тенденций возникнут по той же самой причине, по которой они возникали в СССР. Причем эти проблемы касаются не только России, а каждый страны, которая вздумает в XXI веке самоизолироваться от мирового хозяйства.
Монополизм на правах антиглобализма
Есть несколько причин, по которым государство, закрывающееся от глобализации, начинает отставать от других. Первая причина состоит в том, что оно проигрывает в конкурентной борьбе и в результате начинает уступать по качеству товаров, по ассортименту и по высоким технологиям.
В позапрошлом столетии популярны были теории, согласно которым можно закрыться с помощью протекционизма от сильных иностранных компаний, однако поддерживать конкурентную борьбу на внутреннем рынке. Особенно если это такой емкий рынок, как в России, Германии или Соединенных Штатах.
Для XIX века подобный подход в известной степени и впрямь срабатывал, поскольку экономика той эпохи была заметно проще нынешней. Если есть свой металл, будут рельсы для железной дороги. Если ткачи стоят за станком, мужик худо-бедно получит свою рубаху. И, наконец, если мужик пашет, городской житель работяга без хлеба не останется. А все остальное в экономике – от лукавого.
Но сейчас для любой страны, избирающей такой путь развития, резко возросла угроза запутаться в собственных противоречиях. Особенно для такой страны, где, как в России, устранены стандартные механизмы демократического контроля за рынком.
Скорее всего, на закрытом от международной конкуренции внутреннем рынке резко возрастет монополизм. Ведущие производители предпочтут договориться между собой, чтобы поддерживать высокие цены и особо не хлопотать о качестве товаров. Теоретически этому должна препятствовать государственная антимонопольная стратегия, однако зачастую коррумпированные чиновники сами участвуют в разделе рынка, соглашаясь за взятки закрывать глаза на проблемы.
Более того, налоговые, противопожарные, санитарно-эпидемиологические, силовые и прочие службы выстраивают барьеры для появления на рынке малых фирм-конкурентов. Их активно «кошмарят» и вынуждают продать свой бизнес монополистам, а то и просто закрыться.
По сути, небольшое число крупных бизнесменов и чиновников приватизируют государство (не отдельные компании, а все государство в целом!), формируя систему, при которой они извлекают высокодоходную ренту из своего привилегированного положения.
В экономике XIX века просто в чисто техническом плане не существовало тех способов подавления конкурирующего бизнеса и установления монополизма с помощью прикормленных чиновников, какие имеются сейчас. В экономике XIX века в принципе не существовало той изощренной системы госконтроля, которая затем появилась под предлогом заботы о народе, но на самом деле являлась лишь формой захвата государства бюрократией.
В экономике XIX века просто в чисто техническом плане не существовало тех способов подавления конкурирующего бизнеса и установления монополизма с помощью прикормленных чиновников, какие имеются сейчас.
Поэтому в XXI веке крайне тревожно уходить от глобализации и замыкаться в экономических границах своей страны, отдавая до конца государственному аппарату власть над бизнесом и, следовательно, над потребителем. Международная конкуренция в такой ситуации остается единственным способом подключить к соперничеству компании, которые не участвуют в сговоре и неподконтрольны коррумпированным чиновникам.
Конечно, некоторые из них рады будут сами принять участие в построении монополизма, однако на мировом рынке существует огромное число потенциальных конкурентов, которые будут раз за разом вторгаться на наш рынок, сбивать цены и «портить кровь» членам коррумпированной системы. Именно по этой причине монополисты всегда разворачивают пропагандистскую кампанию в пользу закрытия границ и поддержки отечественного производителя.
Этот отечественный производитель значительно богаче и организованнее отечественного потребителя, а потому пропаганда в прогосударственных СМИ идет только в его пользу. Если же кто-то выскажется за иностранного конкурента, разрушающего монополизм, на него сразу приклеят ярлык «пятая колонна», «национал-предатель» и т.п.
Когда монопольно-коррупционная политическое устройство прорастает до самого верха властной вертикали, страну закрывают под благовидным предлогом, и тогда уже ничто не мешает обдирать потребителя как липку. Если же наверху остаются реформаторы, они хоть по чуть-чуть, но «впускают глобализацию».
От утечки мозгов к притоку капитала
Вторая причина, по которой в XXI веке трудно закрыться от глобализации, состоит в необходимости научно-технических прорывов. Классический протекционизм XIX века о научно-техническом прогрессе не думал, поскольку тогда еще было неизвестно, что открытия, принципиально меняющие положение дел в экономике, будут происходить постоянно.
Никто не знал, что научные прорывы могут осуществляться то в одной стране, то в другой, а потому невозможно все современные товары производить самостоятельно без взаимовыгодного обмена технологиями с соседями. Однако на протяжении ХХ века выявилось, что ни одно десятилетие не проходит без появления каких-то новых интересных продуктов, созданных учеными и изобретателями.
А примерно через каждые 50 лет совершается целая научно-техническая революция, полностью меняющая образ жизни. И как только такая революция произошла в странах, определяющих инженерный прогресс, для остального мира единственным шансом не отстать стало привлечение капиталов, несущих с собой новые технологии и создающих новые предприятия, производящие новые вещи.
Но даже Западная Европа уже ничего подобного позволить себе не может. А уж Россия — тем более. Из России на сегодняшний день активно идет утечка мозгов. Как по причине отсутствия экономических свобод для бизнеса, так и по причине отсутствия политических свобод для уважающих себя интеллектуалов.
Кремль, судя по всему, сознательно выбрал такой курс, не желая ублажать протестующих, поскольку при построении властной вертикали проще опираться на толпу. Но вот парадокс: чем более активно у нас идет убыль мозгов, тем острее ощущается необходимость открыть страну для глобализации.
Если бы власть не гнала умных людей из России, можно было бы, пожалуй, еще как-то надеяться на импортозамещение в наукоемких отраслях экономики. Когда потенциальные «импортозаместители» предпочитают жить и творить в иных странах, мы можем получить плоды технического прогресса только из-за рубежа.
Дешевый мигрант — дешевый товар
И, наконец, третья причина — рынок труда. Глобализация в этой сфере оборачивается для нас большим притоком мигрантов. В народных массах данное явление порождает увеличение антиглобалистских настроений. «Понаехали – ворчит обыватель, – заняли наши законные трудящиеся места».
Возможно, и впрямь кое-что заняли, хотя на многие непрестижные рабочие места трудно было бы найти москвича или петербуржца. Только главное – другое. Приток на рынок труда бедных людей из слаборазвитых стран здорово снижает стоимость рабочей силы и, следовательно, ограничивает рост цен на продукцию.
По крайней мере, в тех ситуациях, когда между бизнесменами существует конкуренция, и они хоть как-то заинтересованы в низких ценах.
Жесткое ограничение миграции, за которое выступают крайне правые политики (в том числе и у нас в России), может убрать иностранную рабочую силу. И тогда мы получим наряду с «улучшением» социальной ситуации резкое ухудшение ситуации экономической.
Если бы бизнес мог выбирать работников из числа российских граждан, да еще в ситуации, когда обильный приток нефтедолларов создает разливанное море рабочих мест в государственном аппарате, офисах, разнообразных конторах, охранных предприятиях и неведомо где далее, издержки на наем малоквалифицированного персонала (дворников, строительных рабочих, грузчиков, продавцов) сильно выросли бы, и мы бы столкнулись с ростом цен на вещи.
«Дешевый» таджик или украинец сберегает немало денег простому москвичу или петербуржцу.
В царской России и в СССР вполне хватало внутренних трудовых ресурсов для пополнения рынка труда в столицах. Сельчане из глубинки с радостью перебирались в город, где готовы были работать за гроши ради той стабильности, которую обеспечивала городская жизнь. Точно так же обстояло дело в других европейских странах. В Скандинавии, напротив, с севера народ ехал на юг – в столицы.
А из французской глубинки провинциалы всегда устремлялись в Город на берегах Сены – главный мегаполис континента. Коренные граждане высокоразвитых стран в массовом порядке сели на университетскую скамью, а с нее перебрались на престижную интеллектуальную работу. А потому иммиграция оказалась единственным способом поддерживать рынок труда в нормальном состоянии.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге.
